PhilosophyDay

Заключение

Другая философия / Этика долга и этика счастья (на примере Канта и Гельвеция) / Заключение

Страница 1

На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы.

Анализируя литературу (в частности, «Этику» Ю.А. Шрейдера) по вопросам этики, можно сделать вывод, что имеется следующая точка зрения на основания морали.

Этические системы должны давать рекомендации морального поведения, не боясь того, что они могут оказаться непосильными или ненужными, ибо в обоих этих случаях разрабатывать и проповедовать этические учения не имело бы смысла. Само существование этики как науки, претендующей на некую содержательность, имеет предпосылкой реалистический оптимизм воззрений на моральные качества человека.

Далее, так как в некоторых этических системах (таких как у Гельвеция и т.п.) мораль подчиняется практическим интересам индивидуума, общества или культуры в целом, то иными словами, мораль понимается как особый способ описания полезных правил человеческого общежития, а не как самостоятельный феномен, присущий человеку.

При таком понимании моральный закон имеет условный характер. Он представляется как система исторически возникших в обществе правил или образцов нормативного поведения. В сущности, такое воззрение на природу морального закона означает признание того, что общественное бытие определяет общественное (да и личное тоже) сознание. Это влечет за собой условность морали, ее зависимость от исторических условий развития общества. Мораль рассматривается не как нечто, заключающееся в самой природе человека, но как следствие естественно-исторического развития общества, как результат формирования человеческого сознания в результате общественных процессов.

Таким образом, моральный закон в этом понимании утрачивает всякое самостоятельное значение и теряет самостоятельную обязывающую силу. Он оказывается лишь средством воздействия общества на человека.

При таком «условном» понимании морали совесть невозможно рассматривать как внутренний «прибор» или «орган души», объективно оценивающий моральную опасность соблазна или моральное качество совершенного поступка. Действие совести следует тогда рассматривать как воспроизведение воспитанных обществом оценок или распознавание того, как следует в данном обществе относится к тем или иным возникающим перед человеком ситуациям. Такое понимание морали естественно вытекает из заранее принятой установки объяснять высшее через низшее, часто формулируемой как «первичность материи».

А более справедливой является другая точка зрения на природу морали, утверждающая абсолютизм морального закона, его неподвластность «общественному бытию». Она предоставляет возможность судить это бытие на основании моральных критериев, а голос совести считать абсолютным ориентиром в мире моральных ценностей. Эта точка зрения выражена в варианте кантовской этики как наличие категорического императива, не зависящего ни от каких особенностей бытия, ни от каких прагматических целей и ценностей.

Исследователи считают нелогичным искать опору морального абсолютизма в столь преходящих сущностях, как человек и культура (что делает Гельвеций). Гораздо более последовательным, по их мнению, было бы принять моральный абсолютизм. Исполнять требования морали в этом случае означает действовать согласно тому, что требует от человека реальность, в которую включается и моральное достоинство человека, и категорический императив.

При таком подходе совесть – это внимательность к реальности, позволяющая оценивать конкретную ситуацию не только чисто практически, не только с точки зрения удовлетворения собственных прямых интересов (как то стремление к счастью), но и с точки зрения смысла этой ситуации в контексте высшей реальности (поступок должен иметь универсальную значимость).