PhilosophyDay

Представители немецкого классического идеализма

Другая философия / Представители немецкого классического идеализма

Страница 3

Опыт всегда ограничен, неполон, поэтому знания, полученные методом индукции (а иного Кант не допускает и не знает), по своей природе не могут обладать строгой всеобщностью и необходимостью. В таком случае суждения, такие, как «Все явления существуют во времени и пространстве», «Каждая причина необходимо вызывает некоторое действие», не являются эмпирическими.

Они по своей природе внутренне присущи нашим познавательным способностям и не могут быть применены к объективной реальности. Это относится также к понятиям пространства и времени, которые превращаются в чисто человеческие, чувственные формы.

Дерево, камень, облако и т.п., воспринимаемые нами, – это не «вещи в себе», и не их внешнее проявление. Это не что иное, как «явления». «Между «вещами в себе» и явлениями, – справедливо отмечает Т.И. Ойзермап в своей оценке «Критики чистого разума» Канта, – вырывается пропасть, и совершенно непонятно, какое отношение имеют «вещи в себе» к чувственным восприятиям отдельных явлений и присущей им качественной определенности. Между тем Кант утверждает, что именно наличие «вещей в себе» исключает произвольный характер чувственных восприятий и делает их содержание независимым от нашего сознания и воли». Так, на вопрос о содержании мира возможны два равноправных противоречивых утверждения (антиномии): 1) всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей, и нигде не существует ничего, кроме простого или того, что составлено из простого; 2) ни одна сложная вещь в мире не состоит из простых частей, и в нем нигде не существует ничего простого. Аналогичным образом, по Канту, можно утверждать что «причинность по законам природы есть не единственная причинность, из которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо еще допустить свободную причинность».

Способ, которым Кант объясняет происхождение антиномий в познании и пытается разрешить их, важен для понимания не только его теории познания, но и всей гносеологии вообще. Важно даже не то, насколько удачно Кант выполнил свои доказательства, важнее те следствия, которые вытекали из его открытия.

И все же главная часть философии Канта – этика. Становление его «критицизма» начиналось именно с размышлений над антиномиями, включая и антиномию свободы. «Докритический» Кант высказывается в пользу этики чувства, но затем выстраивает мораль па принципах двойственности природы человека: его рационализма и антинатурализма. Его этика автономна в том смысле, что она провозглашает независимость моральных принципов от прочих, внеморальных доводов и оснований. Автономия нравственной воли означает, что она устанавливает закон для самой себя.

Теоретическое познание, с точки зрения Канта, в состоянии лишь подтолкнуть моральную мысль человека к активному действию. В сфере нравственности примат за практическим разумом. Практический разум у Канта – именно разум законодательствующий, создающий правила и принципы морального поведения. Это тот же самый разум, который в «Критике чистого разума» был теоретическим, но перерастающий в «Критике практического разума» в волю, осуществляющую выбор и действия личности соответственно ее моральным понятиям, реализующий все то, что возможно, благодаря свободе.

В этом смысле его этика нацелена на должное, а не на сущее, автономна от эмпирического опыта, а следовательно, априорна. Не чувственные влечения и не порывы сердца, а разум должен определять, что есть добро и зло. Этика, основанная на чувственных потребностях, не обеспечивает нравственной чистоты. «Действительно, – пишет Кант, – человеческую волю определяет не только то, что возбуждает, т.е. непосредственно воздействует на чувства; мы обладаем способностью посредством представлений о том, что полезно или вредно даже весьма отдаленно, преодолевать впечатления, производимые на наши чувственные склонности; но эти соображения о том, что желательно для всего нашего состояния, т.е. что приносит добро или пользу, основываются на разуме. Поэтому разум дает также законы, которые суть императивы, т.е. объективные законы свободы, и указывают, что должно происходить, хотя, быть может, никогда и не происходит; этим они отличаются от законов природы, в которых речь идет лишь о том, что происходит, поэтому законы свободы называются также практическими законами».

Практический разум сам предписывает человеку принципы нравственного поведения. Подобно тому, как рассудок, в соответствии с критицизмом Канта, превратился в единственный источник законов природы, практический разум – в единственный источник морали, внутреннего априорного побуждения. Для кантовской этики ориентиром выступают не фактические поступки людей, а нормы, вытекающие из «чистой моральной воли». Именно эта последняя формулирует закон, а не наоборот, нормативы долга как априорного начала предписываются существующей моральной практике людей. Животный эгоизм толкает их к злокозненности и коварству, несмотря на наличие у них задатков гуманности и личного достоинства.