PhilosophyDay

Философская система Владимира Соловьева

Другая философия / Философская система Владимира Соловьева

Страница 6

Итак, истина заключается не в ощущениях, но в том содержании, которое в них мыслится, и так как истина – одна, то это содержание должно иметь общий признак, должно представлять характер общности. Но общее нами мыслится в виде понятий.

Положение, что истина есть понятие, может быть понято так, что все содержание мышления должно быть развито из чистой формы мышления, то есть из понятия как такового, или все должно быть создано из бытия, которое есть ничто (воспроизводится точка зрения Гегеля). Следовательно, здесь утверждается такое мышление, в котором ничего или ни о чем не мыслится. Но в таком мышлении тоже теряются всякий определенный характер и всякое содержательное различие.

Приходится допустить, что мы должны посредством своего мышления все-таки как-то относиться к известному предмету, который не создается нашим мышлением, а, напротив, определяет собою значение нашего мышления, давая ему истинное содержание.

Таким образом, истина не может быть сведена ни к факту нашего ощущения, ни к акту нашего мышления, но она есть нечто независимое от того, ощущаем мы ее, мыслим или нет. Это означает, что в реальном познании мы должны иметь нечто большее, чем то, что дано нам в наших ощущениях и понятиях, а именно – сам предмет как сущее, независимое и от наших ощущений, и от наших понятий. И этот предмет должен быть дан нам как-то иначе, помимо наших ощущений и наших понятий.

Мы испытываем фактическое действие предмета на нас в наших ощущениях, и мы мыслим общие возможные отношения этого предмета к другому в наших понятиях, но сверх того мы имеем непосредственную уверенность, что этот предмет существует сам по себе, независимо от того, ощущаю ли я его и мыслю ли я о нем. Эта уверенность не обусловлена ни ощущениями, получаемыми нами от предмета, ни понятием о нем. Напротив, объективное значение наших ощущений и понятий обусловлено уверенностью в самостоятельном бытии предмета.

Это познание безусловного существования предмета, очевидно, есть особый, третий вид познания, без которого объективная истина была бы нам недоступна.

Итак, Соловьевым вводится особый вид познания, несводимый ни к ощущениям, ни к мышлению в понятиях. Этот особый вид познания предполагает такое отношение между познающим и познаваемым, в котором они соединены друг с другом не внешним и случайным образом, в виде факта ощущения или в логической форме понятия, но существенной и внутренней связью, соединены в самых основах своего существа, в том, что есть безусловное в обоих.

Соловьев делает вывод, что такое познание безусловного существования предмета возможно только потому, что наше собственное бытие и бытие познаваемого предмета имеют основание в одном и том же безусловном Существе. В противном случае ни предмет не мог бы перейти в наше сознание, ни наше сознание не могло бы проникнуть в предмет.

Соловьев проводит аналогию с деревом, которую мы уже приводили в качестве примера в первом разделе при изложении принципа соборности. Ветви и листья дерева переплетаются и соприкасаются между собой, таково внешнее знание через ощущения и общие понятия; но те же самые ветви и листья связаны между собой внутренне посредством общего ствола и корня, таково познание безусловного существования предмета. Это знание Соловьев и называет знанием мистическим, или верой.